— А кто такая эка?
Робинзон недовольно поморщился. Поскреб макушку. Задумался.
— Как тебе сказать? Вообще-то, эки — это сокращенно: электронные копии. Может, не совсем точное название, но не в названии дело. Короче, научились на нашей планете, той, с которой я тягу дал, на небольших пластинках, размером с визитную карточку, записывать чуть ли не полную копию человеческого интеллекта, эмоций, привычек, внешних параметров и прочего.
— Зачем? — не понял я.
Робинзон посмотрел на меня, как смотрят на глупое, несмышленое дитя.
— Представь себе, — сказал он, — уехала твоя возлюбленная, ну, например, в другой город. Через некоторое время ты соскучился по ней. Что будешь делать?
— Ну… — промычал я, — можно съездить к ней в гости.
— Так я и знал. — Робинзон самодовольно усмехнулся. — Незачем вам ездить друг к другу, если вы перед расставанием эками обменялись.
Я тоже почесал затылок, но понятнее не стало.
— Ну и что из этого? — поинтересовался я неуверенно.
— Как что? — Робинзон аж подпрыгнул, возмущенный моей непонятливостью. — Спускаешь в прорезь эку любимой, набираешь клавиатурой место действия, время года, суток и прочее, и прочее. После этого нацепляешь на голову вот этот колпак, — Робинзон вытащил из специального отсека экопроигрывателя шлем, весь увитый проводами и датчиками, — нажимаешь вот на эту здоровенную кнопку, и готово.
— Что готово? — спросил я.
— Что угодно готово.
Я пожал плечами, и мы оба замолчали.
— Понятно? — нарушил наконец тишину Робинзон.
— Не то чтобы очень… — начал дипломатично я, но он перебил:
— Значит, ни черта не понятно. Начнем сначала. Где бы ты хотел встретиться со своей возлюбленной?
— На морском побережье, — вздохнул я, кое-что вспоминая.
— Недурно. В какое время года?
— Летом.
— Какую температуру воздуха предпочитаешь?
— Градусов тридцать по Цельсию.
Робинзон почесал затылок, что-то соображая, подергал ус.
— Ну ладно, — махнул он почему-то рукой. — Пасмурно? Солнечно?
— Легкая облачность.
— Ветер?
— Слабый юго-западный.
— Песок? Галька? Камень?
— Песок.
— Наедине? В компании?
— Наедине.
— Недурно. Ну а теперь представь: надел ты колпак, ткнул кнопку и оказался на морском побережье. Лето. Солнечно. Может, даже тепло. Слабый ветерок ласкает кожу. Песочек. Вокруг ни души, только ты, твоя возлюбленная и море.
— Идиллия. А что дальше?
— Дальше?! — Робинзон прыснул не то со смеха, не то от возмущения. — Ну уж извини, дорогой, что будет дальше — тебе лучше знать! Можешь, например, — он непристойно подмигнул, — поболтать о погоде. Вести себя она будет как настоящая. И, вообще, все будет как на самом деле.
— И что, я смогу ее… обнять?
— Естественно! — Робинзон фыркнул.
— Забавно.
— Еще бы! Если вас не устраивает море, можете отправиться в фешенебельную комнату, в ресторан — куда угодно. Хоть в круиз по соседним созвездиям, только запрограммируйте соответствующим образом экопроигрыватель — у него все это в памяти.
— А моя возлюбленная?
— Которая?
— Настоящая.
— Она с твоей экой в своем городе может делать то же самое.
Меня вдруг поразила мысль:
— А если она подарит свою эку не только мне, но и… другому?
— Все может быть, — философски изрек Робинзон.
— Ну, знаете ли!..
— А что ты возмущаешься? — засмеялся Робинзон. — На нашей планете эки модных артисток тиражируются миллионами, их можно купить в любом магазине, как бутылку вина.
— Но это же ужасно!
— Разумеется, ужасно, — согласился со мной Робинзон таким тоном, словно сам не верил в сказанное. — Жители планеты чуть ли не все свободное время проводят у экопроигрывателей.
У меня мелькнула озорная мысль:
— А если в такой ящик сунуть сразу две эки разных девушек?
— Хоть четыре, хоть целый гарем. Твое дело. Только смотри, как бы они там не перецарапались, а заодно и тебе космы не выдрали!
— Пусть дерут! — разрешил я, смеясь. — Это же не на самом деле — в воображении!
— Не совсем так, — не согласился Робинзон. — Знаешь ли ты, сколь велика сила внушения? Если, например, к телу человека приложить холодный металлический предмет, а внушить, что это раскаленная железяка — у человека появится ожог.
— Ну и что?
— А то. Если тебе во время проигрывания чья-то эка влепит оплеуху, считай, что после сеанса, когда ты наберешь в уме условный код и вернешься к действительности, у тебя под глазом будет настоящий синяк.
— Ну да?
— Честное слово. Хочешь, расскажу, почему я удрал со своей планеты?
— Хочу, — сказал я.
— Из-за соседа. Враждовали мы с ним несколько лет. Даже толком и не знаю, из-за чего невзлюбили друг друга, только врагами смертельными были. Приходит он как-то ко мне и говорит: «Давай мириться». Надоело, мол, враждовать. И зовет в гости: бутылку вина редкостного достал. Подумал я, подумал и согласился. Пошел. Врезали, потолковали о том о сем. И предлагает мне сосед: «Выпросил у друга одного на пару дней эку очень модной певицы. Может, поболтаешь с ней?» А я и рад. Схватил эку, бросил ее в прорезь соседского экопроигрывателя, нацепил на голову колпак, ткнул кнопку. Открыл во сне глаза и обомлел. Стоят передо мной три соседа и смеются. Хитрец сосед оказался, свою эку дал, а перед этим сбросил в экопроигрыватель еще две таких же.
Робинзон замолчал, потеребил ус, тоскливо посмотрел на дуб. Там опять сидел робот.